Апокалипсис Антона Перчика - Страница 36

— Проститеменяпроститеменяпроститеменя, — заладил, как болван. Уткнулся Игорьку в голову — волосы у него шампунем пахли, земляничным. А он вырывается и орет:

— Ты чего? Пусти, ну!

Я отпустил.

Отец с мамой стояли какие-то растерянные. Виноватые? Мама выглядела вымотанной и некрасивой, мешки под глазами. Я теперь только заметил: она просто валилась с ног от усталости. Овальное лицо, румяное обычно, всегда ярко накрашенное, было бледное теперь и даже серое. И взгляд — он у нее какой-то испуганный. Я смотрел на них, мне теперь казалось, что отец с мамой очень далеко от меня. Как будто сделали шаг назад — такой, гигантский, — и маленькими вдруг стали, совсем крошечными, еле заметными. Такими, что я уже не был уверен в том, что они там делают, вдалеке. О чем думают. Это они вообще?

Потом отец меня обнял и сказал:

— Сынок.

Он раньше меня так вроде не называл. Я ждал, что он еще скажет. Сел на диван рядом с мамой, взял ее за руки, за обе сразу — и ждал, что он скажет. Касался ее ладоней — горячие; по-моему, у нее температура.

Я вдруг почувствовал ужасную неловкость. Точно между нами леску кто-то натянул — прямо поперек кухни.

Все эта пауза — слишком уж она долгая.

— Сынок, — сказал он опять. Только у него голос почему-то теперь дрожал. И еще он точно с мыслями не мог собраться, я видел.

— Слав, может, пусть они ему сами скажут? — неуверенно спросила мама.

И папа кивнул.

* * *

Я вошел в гостиную и увидел Махалова. Ну того ведущего с первого канала, Андрея Махалова. Я его сразу узнал — он один в один, как по телевизору. Только худой.

Он сидел, как у себя дома, развалясь на нашем кожаном диване, и с кем-то говорил по телефону. Смеялся вполголоса.

Но когда он меня увидел, как я вошел, то тут же мобильник выключил и стал жутко серьезным.

Он попросил меня сесть за стол и сам тоже пересел. Стол большой, обеденный — мы, как король с королевой, за ним восседали, друг напротив друга. Я операторов только тогда заметил — они за мной сразу в комнату прошмыгнули. Камер было, кажется, три — все с разных сторон. Одна на Махалове сфокусирована, две другие — на мне.

— Андрей, — представился он и протянул мне руку.

Я пожал. Она была сухая и теплая. А у меня — наоборот. Я тоже сказал, как меня зовут.

— Антон, ты, наверное, в шоке сейчас. Что вообще происходит, да? Не волнуйся, я тебе сейчас все объясню, — сказал Махалов и по-отечески мне улыбнулся. Проникновенно так, как он умеет. Меня от таких улыбочек тошнит. — Ты не против, если нас будут снимать?

Я мотнул башкой. Я не против. Мне было все равно.

— Отлично.

Он кивнул ассистентке, она тоже тут была. Она сразу какие-то бумаги подсунула и ручку. А другая ассистентка стала мне пудрить лоб — большой кисточкой. Не знаю, зачем надо было пудрить мою грязную рожу. Но я не сопротивлялся. На меня вдруг накатило равнодушие, вообще все стало по барабану. Все пофиг.

Там было написано, в этих бумагах, что, мол, я, Перчик Антон Вячеславович (дата рождения, паспортные данные и все такое) против съемки возражений не имею. И в будущем тоже не буду иметь. Там было штук пятьсот листов, все мелким шрифтом — но я не стал вчитываться.

— Подпиши вот тут. Да. И тут. Угу. И здесь еще. Спасибо.

Махалов внимательно наблюдал, как я все это дело подписываю. Потом он дал знак операторам, поправил галстук. Он был в костюме в тонкую полоску и в розовом галстуке. А я в коричневой пижаме.

— Антон, я понимаю, тебе будет трудно сразу переварить то, что я сейчас расскажу. На это понадобится какое-то время. Но ты сильный. Я знаю.

Я сильный? Я молчал.

— Все, что с тобой произошло, — это был не сон.

Я опустил голову. Неохота мне было на него смотреть. Я свое отражение в поверхности стола разглядывал. Свою небритую рожу.

— Антон, ты принял участие в новом реалити-шоу «Выбор». Ты прошел гигантский конкурс — в редакцию пришло больше десяти тысяч анкет. Все было заранее спланировано, тщательно подготовлено и отрепетировано. Тебя мы тоже готовили — сам понимаешь, мы не могли человеческой жизнью рисковать. И психикой. И, кстати, сразу оговорюсь: при съемках шоу ни один человек и ни одно животное не пострадали, — Махалов так это с гордостью сказал. Акцент на этом сделал и отправил долгий взгляд в камеру. К горлу подкатила тошнота. Потом он сказал: — Антон, ты прошел множество психологических тестов и полную медицинскую проверку. Могу тебя поздравить: ты стопроцентно здоровый парень. Это колоссальный проект — в истории телевидения аналогов ему нет. И никогда не было. Мы первые, понимаешь? Кто отважился на подобную авантюру! Первые в мире! Ты — первый!

Я понимал, что следует как-то на все это реагировать, что-то ему отвечать, наверное, но продолжал разглядывал стол. Надо подстричься, идиотские эти патлы состричь. Я закусил щеку.

— В съемках участвовали профессиональные актеры, психологи, команда звукорежиссеров, телеоператоров и гримеров из Голливуда, — перечислял он. Кажется, уже не для меня, а для телезрителей. Интересно, это прямой эфир? Нет, по-моему. — …каскадеры, постановщики спецэффектов, пиротехники, несколько пожарных бригад, бригада «скорой помощи». Специально для съемок в Подмосковье была заново отстроена заброшенная деревня, возведено здание госпиталя, оснащенное двумя сотнями скрытых телекамер нового поколения. Девятьсот статистов приняли участие в съемках «Выбора». И, конечно, большое спасибо твоим родным и близким, которые согласились нам помочь.

Я смотрел на узел его галстука, это был сложный узел. Он явно его не сам завязывал.